Именно поэтому известный бард собирает аншлаги на самых крупных концертных площадках страны. Олега Митяева крайне сложно поймать в Москве, что неудивительно - автор и исполнитель в год дает по 200-250 концертов, причем не только в России. Его песни (вот лишь несколько навскидку: «Как здорово...», «Давай с тобой поговорим», «Соседка», «Француженка», «Лето - это маленькая жизнь», «С добрым утром, любимая!») знают и любят не только в России, но и во Франции, в США, Германии, Израиле и даже в ЮАР.
Нынешний год оказался для Митяева богатым на события - вышел новый альбом «Небесный калькулятор», в огромных столичных залах прошли с аншлагами пять концертов и, наконец, благополучно разрешилась его судебная тяжба с продюсером Александром Шульгиным. Поводы для интервью с бардом были более чем весомые.
- Олег, в каком возрасте вы впервые взяли в руки гитару?
- Конкретной даты не помню. Сначала я вообще ничего не писал, просто запоминал какие-то песни и пел. В пионерском лагере мы все переписывали песенники, чуть позже вместе со школьными друзьями учился играть бой-восьмерку. Начинал с песен Городницкого, Галича, Высоцкого. До сих пор не знаю нот, то есть слышал, что их семь, что есть диезы и бемоли, но не более. И, может быть, в этом нет особой необходимости.
- Неужели у вас ни разу не возникло желание профессионально научиться играть на гитаре?
- Не важно, чем ты берешь публику, главное, чтобы был результат. Кстати, очень многие зрители, и не только зрители, считают, что на гитаре играю очень прилично. Во всяком случае, на концертах постоянно приходят записки с вопросом, какое у меня музыкальное образование.
Необъяснимый парадокс - всем поэтам нравится моя музыка, всем музыкантам нравятся слова. Пожалуй, я в большей степени актер, и самое важное для меня - гармония. Музыка может быть примитивной, а песня все равно проникает.
- Свое первое выступление помните?
- Произошло оно на конкурсе самодеятельности в Челябинском монтажном техникуме. Мы втроем стояли на сцене в белых рубашках с закатанными рукавами и, набычась, пели «Там вдали за рекой». Причем каждый пел в своей тональности. Баянист вообще стоял за кулисами. Песню спели мужественно, даже первый куплет повторили, но стресс испытали невероятный.
- Когда же вы увлеклись авторской песней?
- В июне 1978 года, после окончания первого курса Института физкультуры, приехал за компанию с другом на Ильменский фестиваль и был ошарашен: костры, палатки, чай, много людей, танцы, отличные песни. На следующий год решил выступить на конкурсе и написал песню «Как здорово...».
- Вы единственный из бардов, кто способен собрать аншлаги в Кремлевском дворце и в Концертном зале «Россия». Кто еще может этим похвастать?
- Когда директор КДС первый раз предложил мне выступить в Кремле, я испугался. Думал, не соберу такую аудиторию. Там же зал на шесть с лишним тысяч мест! Но Петр Михайлович Шаболтай меня убедил: «Я в своем деле профессионал и если говорю, что будут аншлаги, то они будут!» Цены на билеты назначала администрация, и были они, на мой взгляд, сумасшедшие - самые дорогие места в партере стоили три тысячи рублей. Кстати, именно они и разошлись в первую очередь! А с «Россией» у меня далеко не сразу отношения сложились.
- Для какой самой большой аудитории вам приходилось петь?
- В моей жизни (впрочем, уверен, что не только в моей) есть большое счастье, которое называется Грушинским фестивалем. В первые выходные июля на Мастрюковские озера, которые расположены между Тольятти и Самарой, приезжают по четыреста тысяч любителей авторской песни. Ну пусть не все слушают выступления, но убежден, что по крайней мере двести тысяч зрителей на заключительном вечернем концерте точно присутствуют. За последние семнадцать лет я пропустил Грушинский всего один раз. В Германии с Константином Тарасовым мы однажды выступали на пятнадцатитысячном стадионе перед футбольным матчем. Билеты на футбол были на две марки дороже обычного, и дополнительная выручка пошла на лечение российских детей, больных белокровием.
Если же брать сольные концерты, то приходилось выступать в киевском ДК «Украина», во Дворце республики в Алма-Ате, в питерском зале «Октябрьский» - все эти залы на четыре тысячи мест. Получается, самая большая аудитория была все-таки в Кремлевском дворце.
- Скажите, а Фонд Олега Митяева в вашем родном Челябинске сейчас существует?
- Конечно, но это не моя заслуга. Его создали мои друзья, которым я не смог отказать. Фонд помогает в проведении Ильменского фестиваля, в записи дисков.
- После четырехлетней паузы у вас вышел авторский альбом «Небесный калькулятор». Почему пауза была столь долгой?
- Почему вы считаете, что долгой?
- Вы имеете в виду диск на стихи Иосифа Бродского «Ни страны, ни погоста...», выпущенный полтора года назад?
- Я долго подвигал гитариста Леонида Марголина написать музыку на хорошие стихи и был безумно рад, что он в конце концов остановился на Бродском. В итоге мы вместе отобрали стихи, и Леонид написал к ним музыку.
- Считается, что на высоком искусстве много не заработаешь. Признайтесь, вам удалось отбить вложенные в запись средства?
- Не просто отбить. Сразу после выхода альбом «Ни страны, ни погоста» занимал второе место по продажам, уступая лишь альбому «Любэ» «Давай, за!». Не думаю, что звукозаписывающая компания «Мистерия звука» обогатилась на этом альбоме, но в минусе она точно не оказалась.
- А пираты альбом на стихи Бродского выпустили?
- Конечно! Моя коллекция пиратских записей пополнилась. Я собирал ее много лет, но когда количество контрафактных кассет и дисков перевалило за полторы сотни, перестал их считать. Удивительно, но я испытываю странную радость с появлением каждого нового пиратского альбома, хотя, конечно, нехорошо, что ни автор, ни государство не получают за эти альбомы ни копейки.
- Простите, но не кажется ли вам, что подавляющее большинство песен, звучащих на телевидении и радио, к искусству не имеют отношения?
- Так в России только на подобном низкопробном искусстве и можно заработать деньги. Интеллект народонаселения страны крайне низок. Конечно, можно взять высокие образцы поэзии, написать на них музыку (ах, какой был альбом «По волне моей памяти»!) и спеть их красивыми голосами. Вот только заинтересуется таким альбомом не более десяти процентов населения.
- Почему же тогда ваш диск на стихи Бродского не стал убыточным?
- Как это ни печально, но во многом потому, что на обложке стоит фамилия Митяев. К сожалению, в России масса людей не знает стихи Бродского, но зато знает песни Митяева. Поверьте, я безумно рад, если мы хоть для кого-то открыли этого поэта, и хоть кто-то пошел в библиотеку и взял томик поэта. Или купил его книгу.
- Какой же вы тогда видите свою аудиторию?
- Думаю, процентов тридцать населения в России могут воспринимать мои песни. Небольшой слой ими не интересуется из-за их простоты, для гораздо большей части они слишком сложны. Могу даже сказать, что мое счастье в моей недостаточной образованности.
- А какую музыку предпочитаете слушать лично вы?
- Из западной музыки классический джаз, в частности, Эллу Фитцжеральд и Луи Армстронга. А в российских песнях для меня главное текст. Обожаю «Песняров» и Елену Камбурову. Часто слушаю Высоцкого. Именно ему сейчас пытается подражать огромная армия русского шансона, но ни у кого это не получается.
- А в чем разница между шансоном и авторской песней?
- Да нет никакой разницы! Шансон и есть сюжетная песня с небогатым аккомпанементом и глубоким содержанием. Другое дело, что для российского человека слово «шансон» аналогично слову «блатняк». Мы не хотим с этим мириться и в ближайшем будущем планируем подготовить концерт шансона в Париже. Постараемся пригласить Богушевскую, Камбурову и Трофима. Надеюсь, что вечер согласится вести Анастасия Вертинская. Сейчас ведутся переговоры о том, чтобы провести этот вечер в «Олимпии».
- Почему новые клипы у вас давненько не выходили?
- Сейчас как раз отснят новый на песню «Жизнь замечательных людей». Надеюсь, вы его увидите. Вообще думаю, что чем меньше моих песен показывают по телевидению, тем лучше - больше людей придет на концерты.
- То, что вы подали в суд на продюсера Александра Шульгина, - дело явно необычное. Процесс получился громким. Из-за чего, Олег, судились?
- Из-за авторских прав. Началось все с того, что Шульгин пообещал собирать плей-листы в разных городах и увеличить мои авторские. Договор он предложил заключить на пять лет, и я его спокойно подписал. Чуть позднее такой же договор, но на два года подписала вдова Визбора Нина Филимоновна. А когда его срок закончился, Шульгин сказал Нине Филимоновне, что подписан он был отнюдь не на два года. Дело в том, что в тексте было написано: «Договор действителен в течение всего срока охраны авторского права».
Подобная фраза была и в моем договоре, то есть срок его действия - вся моя жизнь и еще пятьдесят лет после смерти. Я при подписании просто не понимал значения этой фразы! Прихожу к Шульгину, говорю: «Саша, как же так, мы ведь подписывали договор на пять лет...», а он в ответ: «Надо внимательнее читать! Мне своих детей надо кормить!» Пришлось мне и Нине Визбор отстаивать свои права в суде.
- Какие выводы из этой истории сделали?
- Сейчас все бумаги подписываю только после консультации с солидным юридическим агентством.
- Давайте чуть переменим тему. Скажите, вам под караоке петь не приходилось?
- Как-то спел под музыкальное сопровождение свою «Соседку» и получил совет:
«Потренируйтесь еще немного, и у вас обязательно получится».
- Давно хотел поинтересоваться, на какой гитаре играет Олег Митяев?
- Как-то рассказал о своем инструменте в телепередаче и на следующий же день его лишился - мотоциклист заехал мне в багажник, где лежала гитара. Так что давайте об этом не будем.
- А где сейчас восстановленная по вашей инициативе гитара Юрия Визбора?
- Пока у Нины Филимоновны Визбор, но я надеюсь, что скоро все желающие смогут ее увидеть в музее при Дворце авторской песни, строительство которого мы сейчас пытаемся пробить.
- Вы не хотите записать свои песни с симфоническим сопровождением?
- Мне предлагали провести концерты во Дворце съездов с Президентским оркестром, но я отказался, решив, что пафос превысит творческую необходимость. И все-таки три песни на новом альбоме «Небесный калькулятор» записаны с эстрадно-симфоническим оркестром. Мне это понравилось, и я надеюсь в этом направлении еще поэкспериментировать.
- У вас не было мыслей писать песни в рок-жанре?
- Я иногда думаю, что попади бы я двадцать пять лет назад не на Ильменский фестиваль авторской песни, а на какую-то рок-тусовку, может, и писал бы в другом жанре. Это было бы, наверное, ближе всего к песням Чижа или группы «Високосный год».