"Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…" Эта песня стала его первой "визитной карточкой". Но имя тогда еще оставалось неизвестным. Теперь Олег Митяев – пожалуй, самый популярный представитель бардовской песни в России. Он собирает тысячные залы на свои сольные выступления. Концертный зал "Россия" в Москве, "Октябрьский" в Питере, "Украина" в Киеве…. Такого в жанре авторской песни еще не было.- Олег, пожалуй, Вы самый удачливый в творческом отношении представитель бардов. Насколько тернист был Ваш путь к сегодняшней популярности?
- Ну, насчет удачливости, это Вы сплюньте. А произошло все как-то само собой, и никакого специального "пробивания на сцену" не было…. Иначе, зачем бы я сначала оканчивал монтажный техникум, потом институт физкультуры, потом ГИТИС? Хотя, считается, барды должны перепробовать много профессий. Но это бывает, наверное, оттого, что человек себя ищет. А когда он себя находит и становится известным, мы начинаем ковыряться его в биографии, и оказывается, что все произошло именно так. У меня, например, ощущение, что я каким-то волшебным образом, не затрачивая особых усилий, попал в этот ряд. Потому, что сделать что-то самому, чтобы оказаться в нем - нереально. Тебя должны выбрать и поставить в этот ряд.
- В общем, смысл заключается в том, чтобы "попасть в обойму"?
- Да, но неуместно ставить такую задачу относительно писательской или бардовской среды. Почти все барды становятся известными только в возрасте, наверное, потому, что у них долгий путь к популярности. Они занимаются своим любимым делом и постепенно завоевывают аудиторию. Другое дело - эстрада, шоу-бизнес. Это тот же поток, что и продажа древесины или резиновых колес: найти деньги на съемки клипа, разместить его на телевидении и на радио, потом поехать по стране, собирать дивиденды, вернуть долги, заработать самому, стать "приглашаемым" автором и все. Мне это неинтересно.
- Но Вы уже и так "приглашаемый автор". И из всех бардов добились наибольших успехов в шоу-бизнесе. Вы собираете огромные, тысячные залы, которые не собирает ни один бард, даже Никитин.
- Я думаю, что и Никитин, и Городницкий, и Ким могут собирать такие залы - они этого просто не хотят. Они отвергают методы современной "раскрутки". Но классический примером популяризации АП с помощью шоу-бизнеса стал проект "Песни нашего века". Взяли кредит в банке, сделали запись на фирме "Мелодия", пригласили бардов, записали лучшие песни, провели презентацию в огромных концертных залах (еще, правда, должны были снять клип и разместить его на телевидении). В результате, по всем законам шоу-бизнеса мы потом должны были ездить по стране, зарабатывать сами и возвращать кредит. Эти деньги могли бы пойти в фонд Визбора, Окуджавы, на проведение фестивалей, и это было бы здорово – идея была бы доведена до конца. Но Иващенко и Васильев занялись другими делами, проект себя окупил, песни стали более популярными, и на этом все остановилось.
Так же получилось, в общем-то, и со мной. Фирма "Фамилия-Интертаймед", которая выпускает мои альбомы, в свое время дала деньги на клип "Крепитесь, люди, скоро лето" и кое-как разместила его на телевидении. Кто-то его увидел, кто-то – нет, но альбом, видимо, окупился, люди заработали деньги, и на этом все закончилось. Но, если бы они по-настоящему занялись моей "раскруткой", то они могли бы получить гораздо больше
- Значит, Вы не отвергаете, а принимаете законы шоу-бизнеса и пытаетесь ими воспользоваться?
- Да, каждый выбирает свой путь. Я для себя решил, что "шоу-бизнес" – просто нехорошее слово. Его дискредитировали люди, основная цель которых – заработать деньги. Но шоу-бизнес, как механизм донесения того, что ты делаешь, до более широкого круга слушателей (а там они решат, надо им это или нет) – это другое дело. Без него не обойтись ни театрам, ни концертным организациям, это определенные технические условия. И, благодаря этому механизму, я могу собирать сегодняшние тысячные залы. А раньше, как и все, выступал на фестивалях, в КСП, на сборных концертах. Когда работал в Челябинской филармонии, приходилось выступать чуть ли не в киосках "Союзпечати". Но, в общем-то, в филармонию меня пригласили именно потому, что залы уже собирались.
В последнее время у меня выходит по 25-27 концертов в месяц в разных залах, в разных городах страны. Но, таким образом, все это превращается в поток, получается какое-то тиражирование. Нельзя же каждый вечер выходить на сцену и откровенничать. Тем более, хочется чередовать выступления с длительными периодами чтения, писания и общения. Очень хочется посидеть на кухне с Мирзаяном и побеседовать о метафизике, экзистенциализме и просодии в стихах Бродского. А на это абсолютно не остается времени. И поэтому я теперь, пожалуй, реже буду выступать. В последние годы получается так, что, если я себе не запланировал время на чтение, писание и безделье, то оно уходит на концерты.
- Но, Вам самому, как мне кажется, нужны эти концерты?
- Да. Кстати, те же Ким или Никитин не ставят себе задачу собирать большие залы потому, что относятся к своему любимому делу несколько с другой стороны. Они пишут бард-оперы, музыкальные пьесы, мюзиклы для театров, песни для кино. А есть люди, как говорил Булат Окуджава, "хорошие выступальщики", которым интересно выступать, общаться с публикой и писать песни. И я отношусь именно к ним.
Может быть, придет время, когда мы будем сидеть без концертов, но я к этому готов и все время думаю ну, вот, наверное, уже оно наступает. Но, нет – еще не время. Хотя, если все закончится, это не будет для меня каким-то крахом ни в психологическом, ни в коммерческом плане.
- Олег, а Вы не могли бы назвать свой среднемесячный заработок?
- Не могу, потому что это кого-то оскорбит, а кого-то обрадует. Мне хватает. Но, если я буду получать меньше, мне все равно хватит. Мне всегда хватало денег, вот в чем дело. Когда я в институте физкультуры получал Ленинскую стипендию и подрабатывал электриком, мне уже хватало этих денег на то, чтобы оставить маме, купить себе гитару. Если сейчас не будет концертов, у меня будут авторские гонорары за исполнение моих песен, с продажи дисков.
- Но ведь говорят, где начинаются деньги, там авторская песня заканчивается?
- Да, но процесс написания и выступления между собой не соприкасаются, а уж процесс написания и зарабатывания денег – тем более. Просто мне повезло - я занимаюсь любимым делом, и за это мне еще и платят деньги.
Как-то, в одной из гастрольных поездок мы встретились в самолете с Андреем Макаревичем. И я ему сказал: "Вот, Андрюша, у тебя такой коллектив большой и вы мотаетесь, потому что тебе надо его кормить". А он мне ответил: "Мы делаем это, чтобы нести радость людям". И я почувствовал, что он искренен. Ведь Макаревич может заработать денег и без концертов. И я могу. Но если я знаю, что где-нибудь в Томске тысячи людей ждут моего приезда, я не могу туда не поехать.
- И все-таки, говорят, что авторская песня и шоу-бизнес – вещи несовместимые.
- Я с этим в корне не согласен. И проект "Песни нашего века" показал, что это не так. Но все дело в том, что авторская песня неинтересна для наших ведущих продюсеров. Потому что общий культурный уровень нашей страны сейчас крайне низок. И поэзия Бродского, Цветаевой, проза Андрея Платонова вряд ли интересует больше 15% нашего народонаселения. И продюсер, который хочет заработать больше денег, вряд ли будет что-то организовывать для этих 15%, когда есть 85%, которым надо чего-то попроще и подоступнее, попримитивнее.
Правда, есть еще ниша между этими двумя категориями слушателей – может быть, процентов 30. В этой нише работают Шевчук, Жванецкий, Хазанов, Филипенко, Камбурова. Их творчество – и есть то самое связующее звено между чем-то очень рафинированным и понятным 2-3% населения и тем примитивом, который доступен 85%. И я оказался в этой нише в силу уровня своего развития. Может быть, если я буду дальше упорно заниматься своим самообразованием, я "оторвусь", и тогда мои концерты будет проходить в гораздо меньших залах. А сейчас мой уровень настолько низок, что он соответствует довольно широкому кругу людей, которые приходят на мои концерты. И в этом сегодня мое счастье. Что будет дальше - неизвестно.
- А Вы не боитесь наоборот, "сползти" в конъюнктуру? В последнее время у Вас что ни песня, то "хит".
- Нет, не боюсь, потому что я себя знаю. Я знаю "ситуацию изнутри". И меня радует, что у меня сейчас искреннее стремление прочитать многие вещи, которые мы прошли в школе, и дописать очень многое из того, что недописано. И чтение, и писание доставляют мне колоссальное удовольствие.
А что касается моих "хитов", один гениальный человек сказал: "Каждый пишет, как он дышит…." Что ж, мое творчество сейчас соответствует уровню моего развития, и я делаю это искренне. Я хотел бы написать прозу, как у Платонова, какую-нибудь сложную песню, какие бывают у Мирзаяна. Но у меня пока не хватает на это образования и знания. А вот когда человек специально понижает свой уровень, это и называется конъюнктура. Когда человек с высшим образованием, с прекрасным музыкальным образованием, в возрасте, вдруг записывает альбом "Амнистия" с убогими текстами про воровскую блатную жизнь, и на этом зарабатывает деньги – это и есть та самая некрасивая конъюнктура, которая всех нас может откинуть далеко назад. Другое дело, когда человек отсидел, все через себя пропустил, отболел этим, когда он по-другому мыслить не может, поэтому так пишет - какие к нему могут быть претензии? Он искренен, и мы это чувствуем. Та же Пугачева говорит, что за песнями должна быть судьба.
Но, между прочим, и конъюнктура бывает уместной, когда она "подтягивает" публику до определенного уровня. Возьмите, к примеру, добрые голливудские фильмы - хэппи-энд, благородные чувства, любовь, дружба. Наверняка, при своих возможностях, они могли бы снимать какие-то очень тонкие вещи, брать за основу только высшие суперрафинированные достижения культуры, но они делают талантливое кино для простых людей. И это очень хорошая конъюнктура, которая собирает большие залы и позволяет заработать большие деньги. Но они зарабатывают эти деньги на благих делах.
- И все-таки, как так получается, что в последнее время Вы пишете шлягеры один за другим?
- Ну, это пройдет, наверное, по мере того, как я буду заниматься своим самообразованием. И тогда нашему населению ничего не останется, как просто поднять свой уровень культуры, хотя бы до уровня Митяева, чему я буду очень рад. А потом мы дальше пойдем – к Камбуровой, потом дотянемся до Бродского и, в конце концов, как ни странно…. ничего не изменится. Столько веков существуют подонки, герои и добрые бессеребреники – мне кажется, так оно и будет. Но…. Говорят, если ты за хороших людей, то хороших больше. Если за плохих, значит, плохих больше. Эта граница проходит через тебя.
- Как Вы думаете, почему, авторская песня не востребована на эстраде? Хорошие исполнители поют всякую чушь, все это крутится на радио, а ведь золото лежит прямо под ногами.
- Точно. Но, возможно, ситуация все-таки изменится. Я очень обрадован появлением такого радио, как "Русский шансон". Мне нравится, что там сильно сокращается раздел блатной, "жиганской" песни. Его еще очень много, его еще раз в 40 нужно сократить. Но он все-таки сокращается, и на свободное место встают песни Окуджавы, Визбора, Городницкого, Долиной, Иващенко-Васильева. Это единственное радио, куда, как в воронку, стеклись все записанные альбомы и диски, которые не подходили ни под какой "формат". Ох, уж этот пресловутый "формат"! О нем никто ничего не знает, но все делают вид, что он должен быть каким-то таким…., но не таким простым, как эта песня, которую написал наш русский парень! Нет, это не может называться таким красивым словом – "формат"! И эту песню никуда не берут. Там или музыка, или гитара не нравится. Говорят, переделайте ее под наш "формат", тогда возьмем. И вот, оказывается, можно все-таки обойтись и без "формата". Но все равно, наших песен очень мало по сравнению с "форматом".
А знаете, иногда задаешь себе вопрос - почему на "Песне года" не звучат мои песни? А потом думаешь – а ведь и Высоцкого не звучат, и Окуджавы не звучат, и поэзия Лермонтова в "формат" не укладывается. Понимаете, не "формат" и все! И ты думаешь – а ведь это хорошо, что я тоже не "формат"…
- Олег, а что Вы могли бы посоветовать тем талантливым авторам, которые никак не могут пробиться через этот "формат"?
- Они не пытаются пробиться, вот в чем дело. И на этот счет лучше не скажешь, чем сказала финская поэтесса Эдит Седергран:
"… Тот, кто руками в ссадинах и шрамах
Не хочет рушить стену хмурых буден,
Пусть погибает молча у стены.
Он недостоин видеть солнца жизни…".
Иногда говорят: "Вот, он пробивается, а пробиться не может…" А что он сделал? Он дома на магнитофоне записал то, что написал? Он кассету кому-то показывал? Нет, он "пробивается"….
- Но, как правило, талантливый человек по натуре не бывает "пробивным".
- Это не правило. Мы можем назвать множество талантливых людей. И назвать можем именно потому, что они "пробивные". Потому что снять "Сибирский цирюльник" – здесь одного таланта мало. Здесь нужна мощная пробивная сила. Это подвиг.
А помогать бывает вредно. Как сказала Люба Захарченко, иногда человеку хочешь помочь, подставишь ему руки, чтобы помочь, подсадить: "Ну, давай-давай!…". А он – раз! И упал тебе на руки. Вот тогда он вообще перестает "ластами грести". И, я считаю, что одна из ошибок нашего образования, особенно высшего, это недостаточное внимание к такому предмету (а чаще всего его вообще не бывает), как "организация производства". И в консерваториях, и в гуманитарных вузах должен быть такой предмет. Если ты такой талантливый, и тебя хватает на то, чтобы не только выучить ноты, но и достичь чего-то в творчестве, ты должен уделить внимание организации этого процесса. Ты должен знать, как организовать концерт, сделать рекламу и прочее. Ты должен этому научиться, иначе твое творчество пропадет.
- Но ведь один человек все это не потянет, нужен продюсер.
- Да, в каждом деле должны быть профессионалы. Но пока мы будем их ждать, мы все уже помрем. Поэтому, надо самим "плавниками шевелить". И во дворе, и в подъезде самим наводить порядок, а не ждать, пока Лужков с совком придет и все сделает. Да, для этого надо менять что-то у себя внутри. А то мы все такие творческие - лежим на диване и ждем, когда кто-нибудь придет и запишет нам альбом. А еще лучше - принесет сразу тираж, чтобы можно было раздаривать.
- Олег, Вы могли бы назвать своих любимых бардов?
- Мне нравятся отдельные достижения у отдельных авторов. Мой любимый альбом - "По волне моей памяти" Давида Тухманова. Мне кажется, это большое завоевание нашей культуры. Это гармония прекрасной музыки, великолепной аранжировки, профессионального исполнения и высокой поэзии.
Я очень люблю Иващенко и Васильева и их замечательные песни: "Песня про тесто", "На Киевском вокзале", "Бережкарики", "Дворник Степанов".
Великолепные вещи есть у Александра Суханова. Он умеет достичь гармонии, сочетая свою музыку даже с поэзией Омара Хайяма.
Безусловно, в этом ряду стоят и Сергея Никитин, и Вероника Долин, и "народный автор" Юрий Кукин. И Александр Розенбаум – я не могу не поставить его в этот ряд, потому что у него есть прекрасные песни, к тому же при его фонографичности голоса.
Меня очень порадовал Николай Носков своим недавним альбомом "Дышу тишиной". Может быть, это должен был сделать я. У меня давно была такая идея. И вот теперь она воплощена. Правда, теперь, когда это сделаю я, получится, что я это сделал "под Носкова".
- Вы собираетесь записать свой следующий альбом с симфоническим оркестром?
- Есть такое желание. Мы уже, в общем-то, договорились с оркестром. Этот альбом, возможно, будет называться "Жизнь замечательных людей", и в нем будут мои новые песни.